Страницы истории |
Александр ШПАК Из истории земледелия в Заволжье Историко-краеведческий очерк |
Несколько лет назад, работая с атласом АССР Немцев Поволжья[1], я обратил внимание на то, что в приложении к карте напротив аббревиатуры В.О.М.С. указано, что при составлении списка сельскохозяйственных предприятий значение этого слова редакторами не было обнаружено. Это обстоятельство меня удивило, т.к. будучи родом из тех мест, мне было очень хорошо известно не только значение этого сокращения, но и то, что Валуевская опытно-мелиоративная станция, а именно так расшифровывается слово ВОМС, была основана в 1894 году, носила имя учёного-почвоведа Павла Андреевича Костычева и была довольно известна как в России, так и за рубежом. Этот, казалось бы, малозначительный факт всплыл в моей памяти, когда в феврале этого года на форуме сайта "Die Geschichte der Wolgadeutschen" при обсуждении темы о шлюзах в селе Верхний Еруслан (Гнадентау) прозвучал вопрос о назначении этого гидротехнического сооружения. Эти два обстоятельства и явились причиной появления на свет очерка, в котором на примере Валуевского орошаемого участка освещается история возникновения и развития регулярного самотечного (правильного) и лиманного орошения в заволжских степях Немповолжья, а также дать ретроспективный обзор деятельности знаменитой в своё время Костычевской сельскохозяйственной опытной станции, более известной как ВОМС. Заканчивается очерк небольшой заметкой, посвящённой мосту со шлюзами, расположенному на реке Еруслан близ бывшего немецкого села Гнадентау. Все описываемые в очерке гидротехнические сооружения и населённые пункты знакомы мне не понаслышке, а мой отец, на воспоминаниях которого и построен очерк, проработал на этих объектах около двадцати лет, начиная с 1947 года, в качестве рабочего на ремонте шлюзов, дежурстве при задержании воды на шлюзах и на "захвате" воды; участвовал он и в работах по подсадке зелёных насаждений по каналам, на поливе люцерны, уборке семян люцерны и зерновых, заготовке сена и житняка в лиманах. На кирпичном заводе он принимал непосредственное участие в изготовлении кирпича и его обжиге. Пришлось поработать ему и на ВОМСе - в лаборатории и на опытных делянках. В совхозе "Посевной" он начинал свою трудовую деятельность рабочим, а по окончании бухгалтерских курсов в Саратове работал в совхозной конторе бухгалтером. Александр Шпак
1. Валуйский казённый орошаемый участок Степное безводное пространство было бы, конечно, совсем невозможно для земледелия, если бы человек не стал искусственно добывать себе воду в колодцах и ериках, устраивая в последнем случае поперёк них плотины для удержания снеговой воды. Небольшая плотины, в 3-4 метра высотой и в 30-60 метров длинной, удерживала воду в небольшом, протяжённостью в один, два, три и более километров, ерике, иногда в продолжение целого года. Без помощи учёных-техников крестьяне додумались во многих местностях до устройства плотин для запруд, которых в конце XIX века в Новоузенском уезде Самарской губернии насчитывалось более одной тысячи. Устройство запруд и плотин требовали от сельских жителей больших усилий, трудов и знаний. Например, для устройства плотины в колонии Розенталь потребовалось в своё время привести на место строительства с каждого двора до 20 возов земли. А община села Альт-Веймар строила 3-х верстную плотину рабочими силами 181 человека в продолжении пяти недель в три осени до заморозков с 1879 по 1881 годы, причём на работу обязаны были выходить все работники и работницы села. Позже жители этого же села устроили коллективным трудом для двух лиманов вал, один длинной в три версты[2], другой - в две. Первенцем же искусственного орошения в заволжских степях считается лиман Савинский. В 1841-1842 годах крестьяне из села Савинка и немцы-колонисты из колонии Ней-Галка запрудили низину на левом берегу реки Торгун, устроив земляную плотину длинной в четыре версты. На постройку её требовалось доставить на место каждому домохозяину 23 квадратных метра срезанного плугом дёрна и от 5 до 10 возов земли. Паводок постоянно заливает запруду, и лиман работает исправно уже более 160 лет. Постепенно плотины стали возникать одна за другой. На Торгуне появилась целая система, известная под названием Казачья. Позже лиманами нагрузили небольшую степную речку Солёная Куба. Так как крестьяне неурожай на сено признавали главной причиной упадка их благосостояния, то они всегда обращали особое внимание на устройство и поддержание лиманов и плотин, служивших не только для водопоя скота, но и для образования сенокосов. В некоторых селах Заволжья таких плотин было по нескольку. Например, немецкая колония Варенбург имела 5 плотин, а колония Штрасбург - 4. В конце XIX в. министерство государственных имуществ провело ряд ирригационных работ в Николаевском и Новоузенском уездах Самарской губернии. В частности, на реке Солёная Куба, не далеко от впадения её в реку Еруслан, был построен орошаемый сельскохозяйственный участка со смешанным типом орошения, сочетающим правильный и лиманный способы орошения[3]. Уникальность этого сооружения состояла в том, что полив земельных участков производился без механического подъема и подачи воды на поля. Проведение оросительных работ было поручено водной экспедиции министерства земледелия и государственных имуществ. В 1879 году в район южного самарского Заволжья направляется экспедиция под начальством генерал-майора И.И. Жилинского. После изысканий, проведённых на юге Самарской губернии в бассейне реки Еруслан, было определено место строительства будущего орошаемого участка - долина рек Солёной Кубы и Белой Кубы, близ села Валуйка[4] Старополтавской волости Новоузенского уезда на Валуйской оброчной статье[5]. В 1881 году работы по строительству Валуйской системы искусственного орошения были завершены. Результатом этих работ явилась система для орошения земельных участков правильным способом на 1850 десятинах[6]; кроме того орошение одновременно правильным и лиманным способом было устроено на 600 десятинах и затоплялось одним лиманным способом 3655 десятин. Протяжённость плотин составила 14 верст, оросительных валов - 26 верст, магистральных каналов и их ветвей - 45 верст, всей сети - 162 версты. Устройство орошения обошлось в 260 тысяч рублей, по 105 рублей на десятину. Для характеристики доходности Валуйской системы орошения приведём несколько цифр. На рубеже двух веков, 19-го и 20-го, по Валуйскому казенному имению неорошаемые сенокосы давали от 6 до 10 рублей дохода с десятины, а орошаемые - от 16 до 33 и даже до 46 рублей (люцерна); пахотные земли без орошения шли в аренду по 5-6 рублей, а с орошением - по 16-32 рубля за десятину, с платой еще по 5 рублей с десятины за саму воду. На этом участке получали прекрасный урожай трав - люцерны, тимофеевки и т.п. Чуть раньше, в 1878 году, подобная система регулярного орошения была построена в частном имении в Области Войска Донского под руководством генерала А.М. Жеребцова, выпускника французского университета в городе Сорбонна, талантливейшего человека и великолепного организатора. После тщательного исследования местных условий Жеребцов выбрал бассейн реки Берёзовки, где в 1878 году начал вести работы. Венцом их стала Дудачинская оросительная система с площадью поливного участка в 1310 гектаров. Жители Фроловского района Волгоградской области могут увидеть её - на местности ещё видны кое-где развалины некогда прекрасного инженерного сооружения - всё, что осталось от знаменитой Дудачинской системы. А ведь до 1917 года прибыль от использования орошения достигала здесь до 15, а то и 32 процентов на затраченный капитал, сверх земельной ренты.
Однако, вернёмся к Валуйской системе орошения. Сама по себе система смешанного самотечного (правильного) и лиманного орошения является, как всё гениальное, простой и, в то же время, уникальной по своему исполнению. Суть её заключается в том, что та же вода, после затопления одних участков, употребляется для полива нижележащих полей. Как же была устроена и как работала эта система на практике? Разберём подробно.
В пойме реки Солёная Куба была возведена главная плотина длинной 5 километров, которая в период весеннего половодья должна была образовывать пруд (водохранилище) объемом 10,5 миллионов кубических метров при условии полного его заполнения; глубина пруда у основания плотины достигала 8 метров (фото 1, фото 2). Километрах в пяти ниже главной плотины, поперёк долины реки Солёная Куба был насыпан земляной вал, образующий ещё один пруд, но меньшей площадью, с полезной ёмкостью 7,5 миллионов кубических метров и глубиной у основания не более 5,5 метров. В самой низкой части этого пруда были сооружены затворы водоспуска - сливные шлюзы в количестве 64 штук (см. схему). Створки шлюзов были деревянные в металлической окантовке. Размер створок составлял примерно 1 метр в длину и 2 метра в высоту. Для удобства работы со шлюзами, вдоль них был возведён мост, по которому мог перемещаться даже транспорт (фото 3). Основание шлюзов и моста, водобойный и сливной полы были выложены из красного кирпича. По всей оси этого сооружения был прорыт шурф[7], глубиной около 1,5 метров, полностью заложенный кладкой из красного кирпича. Шлюзы открывались и закрывались с помощью бронзовых гаек и винтов с ленточной резьбой. Имеются сведения, что были они изготовлены в Англии по специальному заказу. Таким образом, нижний пруд являлся запасным водохранилищем, отчего и получил название Запáсное, а верхний - главным водохранилищем. Во время паводка вода из Солёной Кубы наполняла до краёв главный пруд и в наиболее низкой части главной плотины (см. захват на схеме) лишняя вода естественным путём стекала в запасной пруд (фото 4). В тот момент, когда паводок начинал сходить, производился так называемый "захват воды". Делалось это следующим образом. В том месте главной плотины, где полая вода естественным путём наполняла запасной пруд, возводилась временная плотина, представляющая собой вал, сооруженный из плетня[8], укреплённого навозом. Вал возводился шириной приблизительно 2-3 метра; длинна же его составляла 500-700 метров, а высота - 1-1,5 метра. Захватом воды завершался этап по наполнению водой главного водохранилища. В период половодья одновременно с наполнением главного водохранилища, наполнялся и запасной пруд (фото 5, фото 6). Надо иметь ввиду, что всё это время сбросные шлюзы запасного пруда были открыты. После захвата воды в главном водохранилище проход воды через запасной пруд продолжался, в зависимости от половодья, ещё приблизительно в течение недели. Когда прибытие воды, наконец, останавливалось и уровень её начинал понижаться, перекрывали все 64 шлюза, обеспечивая, таким образом, задерживание воды в запасном пруду.
Во время больших паводков, после наполнения водой главного и запасного пруда, излишки воды могли проходить из главного пруда по естественной низине у левого края главной плотины. Далее вода шла через запасной пруд, сквозь шлюзы на мосту и через лиман (фото 7) стекала в реку Еруслан. В отдельные годы, когда воды бывало особенно много, вода могла пойти в обход вала запасного пруда. В таких случаях вода уходила по естественной низине в Белую Кубу. Таким образом, сколь бы ни был высок паводок, естественный рельеф местности и верный инженерный расчёт исключали переполнение прудов и разрушение плотины или земляного вала. Сегодня, в век развития высоких технологий, мы по справедливости должны отдать должное искусству инженеров конца XIX века, от которых требовались большие знания при устройстве правильного орошения с необходимыми при этом сооружениями, плотинами, прудами, водоспусками, шлюзами с дамбами при них, а также правильное расположение главных и распределительных каналов и примыкающих к ним отводных, оросительных и спускных рвов. Удержанную таким способом в искусственных водохранилищах воду использовали для полива сельскохозяйственных культур. Полив осуществлялся сначала из запасного пруда. С помощью двух распределительных шлюзов вода для орошения подавалась по двум главным каналам - Николаевскому и Петровскому. Распределительные шлюзы были сооружены из красного кирпича и деревянных затворов, регулируемых с помощью бронзовых гаек и винтов с ленточной резьбой. Оба канала имели ширину 4-5 метров, а в глубину достигали до 2-х метров. По всему орошаемому участку вдоль каналов высаживались деревья и кустарники ивовых пород (верба, ветла, тополь и пр.). Это делалось, с одной стороны, для укрепления берегового грунта каналов, а с другой стороны, зелёные насаждения создавали микроклимат на орошаемом участке, что превращало эту местность в экзотический рукотворный оазис в засушливых заволжских степях (фото 8). На снимке 1950-х годов (фото 9) виден ещё рабочий канал, но некоторые регулировочно-распределительные шлюзы и переходные мостики уже разрушены. Когда вода в запасном пруду заканчивалась, пускали воду из главного (основного) водохранилища. Происходило это, как правило, в июне, но в зависимости от погодных условий, сложившихся в том или ином году, это могло попадать на начало, середину или конец месяца. Так или иначе, воды для полива из запасного пруда хватало не более, чем на 1/3 поливного сезона. Для использования воды для полива из главного водохранилища на главной плотине был устроен перепускной шлюз. Над этим шлюзом было возведено строение, которое называлось главной водораспределительной башней. Башня поражает взор своей изящной архитектурой и напоминает собой небольшой сказочный замок (фото 10). От перепускного шлюза по дну запасного пруда были прорыты два канала, называемых также главными - один канал шёл к шлюзу Николаевского канала, а другой - к шлюзу Петровского канала. Когда открывали перепускной шлюз, то вода поступала через главные каналы соответственно в Николаевский и Петровский каналы. Таким образом, после опустошения запасного пруда, орошение полей продолжалось из главного водохранилища. Полив сельскохозяйственных культур осуществлялся в течение всего сезона и запасов воды хватало на все 1651 га при любой засухе. От основных каналов - Николаевского и Петровского - отходили оросительные (поливные) каналы непосредственно по полям орошения, которые по площади были не большие - 1-6 га, и назывались планки или полянки. Из основных каналов в поливные вода попадала через поливные шлюзы, выложенные из красного кирпича и имевшие деревянные створки в металлической окантовке. Таких поливных шлюзов на всём орошаемом участке было около сотни. Из поливных каналов, так же через поливные шлюзы, вода выпускалась на поля (планки), обозначаемые номерами - поле № 1, 2, 3 и т.д. Полив осуществлялся по бороздам, напуском или лиманным способом. На южной оконечности орошаемого участка Николаевский и Петровский каналы имели устройства для сброса воды. Из Николаевского канала вода сбрасывалась в реку Белая Куба, а из Петровского - в Еруслан. При сбросных устройствах имелись домики, в которых жили работники - регулировщики воды; они же являлись учётчиками воды и назывались управляющими. Сброс Петровского канала находился у Тихонова Хутора - имения купца Тихона - получившего со временем название хутор Старый Тихонов. А у сброса Николаевского канала образовался Шпаков Хутор, названный по фамилии основателя этого хутора. Ниже запасного пруда, между каналами Николаевским и Петровским, был построен лиман Петровский длинной около двух и шириной около полутора километров. После паводка, в месте, где вода естественным образом стекала в реку Еруслан (см. "прорва" на схеме), возводился временный земляной вал, вода задерживалась, образуя лиман. Глубоко увлажнённая почва давала хороший урожай сена. Когда-то здесь был посеян пырей ползучий[9], который рос без подсева десятилетиями и давал высокие урожаи питательного сена. Начало ХХ века ознаменовалось для заволжских степей бурным внедрением лиманного орошения. За 1900-1912 годы в Заволжье заливали этим способом более 14 тысяч гектаров. Так, рядом с Валуйским орошаемым участком находился лиман Кусумбай, а южнее, за рекой Белая Куба лиман Шиловский, площадью более 600 гектаров. В последнем была посеяна другая ценная кормовая трава - житняк[10], также дававшая без подсева на протяжение нескольких десятков лет богатый урожай сена. Старый ХуторВо время строительства Валуйского орошаемого участка на берегу реки Солёная Куба, у основания главной плотины, был заложен хутор. Здесь было построено несколько жилых домов и подсобных помещений, а также большой двухэтажный дом (фото 11), в котором в 1879 году жил замечательный инженер, генерал-майор Иосиф Ипполитович Жилинский, начальник строительной экспедиции. Здесь же находилась библиотека, в которой были собраны книги по вопросам строительства гидротехнических сооружений, периодические издания на тему проведения опытно-исследовательских работ в области орошения в различных климатических зонах, журналы наблюдений и прочие научные труды. Поскольку хутор располагался на Валуйской оброчной статье, то и называться он стал, соответственно, Валуйка, а несколько позже - Старые Валуйки. До 1917 года хутор Валуйка вместе с участком орошения являлся казённым имением и состоял в ведении экспедиции по орошению юга России и Кавказа. По сведениям Самарского статистического комитета за 1910 год в хуторе было 18 дворов и в них проживало 139 человек, в том числе 80 мужчин и 59 женщин. За имением числилось 9244 десятин казённой земли, в том числе удобной - 6642 десятины. Здесь была своя метеостанция, а также агроном. В 1894 году в тех же владениях Валуйского имения была открыта Валуйская сельскохозяйственная опытная станция, ставшая в последствие знаменитой не только в России, но и за её пределами, Костычевской опытной станцией. Историю образования и развития Костычевской опытной станции мы рассмотрим ниже, в главе "Валуевская опытно-мелиоративная станция". Здесь же лишь укажем, что в 1918 году Валуйский орошаемый участок был преобразован в Валуевскую Государственную мелиоративную станцию. С этого момента за хутором Старые Валуйки закрепилось название Старый Хутор. В 1926 году здесь насчитывалось 19 домов и проживало 54 человека. В конце 1920-х годов, в связи с образованием Валуевской сельскохозяйственной и мелиоративной опытной станции имени профессора П.А. Костычева, Валуевский орошаемый участок был объединён с Костычевской сельскохозяйственной опытной станцией. Позже, в 1930 году, орошаемый участок был передан в образованный по инициативе станции орошаемый скотоводческий совхоз № 100 имени Молотова (позже - совхоз "Посевной"). В результате, из шести хуторов, имевшихся у станции, на ней осталось лишь два хутора, один из которых - Старый Хутор - было намечено ликвидировать и перебросить постройки частью в организованный совхоз, а частью же на Костычев Хутор, где должна была теперь сконцентрироваться вся жизнь Валуевской опытной станции. В конце 1940-х годов остатки Старого Хутора были переданы в совхоз имени Молотова. К этому времени в хуторе кроме двухэтажного, бывшего генеральского, дома было ещё несколько жилых домов и производственных построек. В хуторе проживало не более десяти семей. На сегодняшний день Старый Хутор прекратил своё существование, хотя его можно ещё и до сих пор отыскать на современной топографической карте Волгоградской области. * * * Вот как описывает свою поездку в Старый Хутор, осуществлённую на рубеже XX и XXI веков, один из местных волгоградских писателей[11]: "Когда едешь по грейдеру, с трудом угадываешь степную речку Солёную Кубу. За ней виднеются дома под жестяными красными крышами, а ближе видны дома из красного кирпича старинной кладки. Появились большие деревья. Я пригляделся, деревья были старые, располагались они в определённом порядке, а не как кому вздумается. Чем-то были похожи на старых поседевших ратников. Они устали от сражения, но так и остались в пешем сомкнутом строю. Некоторые совсем усохли, некоторые надломились, но не упали, а так и остались в наклонном положении, опираясь на плечи некогда могучих своих сотоварищей. Да, когда-то их посадили люди по контуру орошаемых полей. Эти поля давно уже потеряли свой первоначальный лик. Такое чувство я испытывал, когда подъезжал к Лермонтовским Тарханам, или к Ясной Поляне. Это были "Валуйки", некогда попросту называли этот орошаемый участок в целом. Было время, когда её (Валуйки) знал весь научный мир России и Европы. Преодолев мостик, вскоре мы подъехали к двухэтажному деревянному дому. Дом большой, вроде ничего особенного и в то же время всё в нём особенное, и высокие поверх овальные окна, и парадный вход, под узорчатой шатровой крышей, и даже мезонин уютно примостился над вторым этажом. Бросилась в глаза какая-то архитектурная изящность, не броская, едва уловимая легкость и даже весёлость. Строители видимо рассчитывали на то, чтобы работники станции, живя в глухой заволжской степи, не только чувствовали себя уютно, но и не очень ощущали оторванность от культурных центров. Теперь так не строят, разве что на богатых дачах и то не за свои кровные. Однако, во всем была видна обветшалость, заброшенность. С конца 60-х годов всё это было передано местному совхозу. Так дом по существу оказался бесхозным, ненужным. И теперь без ремонта и ухода продолжал ветшать. Почвоведы рассказывали, что жил в нём, пока строили орошаемый участок, сам генерал Жилинский. Из материалов библиотеки установлено, что велись исследовательские работы по рассолению орошаемых земель Заволжья. Я обратил внимание на старые книги и журналы. Посмотрел один журнал, второй, третий, издано в Санкт-Петербурге год 1909, 1910, 1912. Откуда такая древность? Остатки библиотеки сгребли бульдозером в яму. И это уже никому ненужно. Сплошные научные стать, в т.ч. знаменитого Гедройца. В одно время, как я потом узнал, к библиотеке проявил интерес начальник райотдела Старополтавской милиции. Приехал, поглядел и ахнул - такое богатство без присмотра, так не гоже и решил на свой страх и риск учредить в библиотеке милицейский пост. Через какое-то время начальника милиции перевели, то ли освободили. Одним словом "ушли", а вместе с ним "ушли" и милицейский пост. Так библиотека дождалась своего бульдозерного ножа. Я шагал по широкой и высокой плотине самого главного сооружения. По обеим сторонам вековые вербы, как охрана. Плотина удерживала воду в водохранилище, из которого она распределялась по орошаемым участкам самотеком. Выглядела она так, как будто построили её вчера, а не сто лет назад. Не мало я повидал гидросооружений, построенных нынешними мелиораторами, при помощи мощной техники, а не бычьей силой и обыкновенной двуручной тачкой, рассчитанной на одну человеческую силу. Через 8-10 лет, а то и меньше, их уже не узнать. Они разваливались, оползали, приходили в негодность. Примерно по средине плотины виднелось небольшое кирпичное строение. К нему я и направился. Строение из красного кирпича, кладка литая с чуть заметным как нить швом. Не домик, не будка, а скорее часовенка с фигурными башенками по карнизам и с непонятным мне знаком на таком же фигурном фронтоне. Знак из металла грубой кузнечной ковки, чем-то напоминающий букву "S". Заглянув внутрь, я всё понял - это же главный перепускной шлюз. Деревянные полы от постоянной сырости почти сгнили, а подъёмный механизм совершенно целый, рабочий, причём ручной. В глубине бетонного колодца, покрытого тёмной зеленью, слышался капельный перестук. При взгляде на стены, в глазах неожиданно зарябило от надписей - Вера + Петя = любовь до гроба и т.д., и т.п. На стенах не было живого места, все исчеркано, исцарапано от пола до потолка. Это уже знаки нашего времени - студенты-практиканты, аспиранты и молодые учёные, любители-экскурсанты и др." Кирпичный заводНадо заметить, что вся кирпичная кладка гидротехнических сооружений, а также производственных, жилых и подсобных помещений выполнялась из красного кирпича, который вырабатывали на собственном кирпичном заводе, устроенном километрах в двух от хутора Валуйка (ныне Старый Хутор) вниз по течение реки Солёная Куба, на левом её берегу. На площадке кирпичного завода работало до трёх печей обжига с объемом выработки до 20 тысяч штук кирпичей в каждой печи. Глина и песок для производства брались в полутора километрах от кирпичного завода, на берегу Солёной Кубы, из-под кручи[12]. Кирпич-сырец изготовляли как механическим путём, с помощью ленточного устройства, так и вручную - в деревянных рамках, по конструкции напоминающих лестницу. Каждая печь производила до 3-х обжигов за сезон. Материалом для обжига служила обыкновенно солома, бурьян, камыш, чакан[13] и пр. Таким образом, кирпич обходился достаточно дёшево и вырабатывался весьма отменного качества. На каждом кирпиче стояло клеймо "КУ", т.е. казённый участок. Между прочим, на наличие кирпичного завода при хуторе Валуйка указывается в списке населённых мест Самарской губернии, изданном Самарским государственным статистическим комитетом в 1910 году. Это свидетельствует о том, что к этому времени завод продолжал функционировать и имел более или менее важное значение. С 1930 года кирпичный завод стал принадлежать совхозу № 100 имени Молотова. В 1949 году завод выработал 43,6 тысяч штук кирпичей. ПосевнойВо время строительства Валуйского орошаемого участка несколько в стороне от Николоаевского канала, ближе к реке Белая Куба на казённом участке были заложены два хутора - хутор Посевный и хутор Новый. Расположены они были в непосредственной близости друг от друга и в 1910 году имели общий земельный участок в размере 8740 десятин удобной казённой земли. В хуторах жили рабочие, обслуживавшие орошаемый участок - поливальщики, ремонтники и др. В списке населённых мест Самарской губернии, изданном Самарским статистическим комитетом в 1910 году, оба хутор показаны в Старо-Полтавской волости Новоузенского уезда в 160 верстах от Саратова, в 15 верстах от волостного села Старая Полтавка и в 32 верстах от железнодорожной станции Гмелинская. В хуторе Посевный имелось 14 дворов и в нём проживало 65 человек, в том числе 45 мужчин и 20 женщин. В хуторе Новый также было 14 дворов, но здесь проживало 42 человека - 18 мужчин и 24 женщины. Неизвестно, какие события разворачивались в хуторах Посевный и Новый в годы революции и гражданской войны и с какого времени хутор Посевный стал именоваться Посевной, но в предварительных итогах Всесоюзной переписи населения 1926 года по АССР Немцев Поволжья, изданных в Покровске в 1927 году, находим оба хутора в составе Валуевского сельсовета Старо-Полтавского кантона АССР НП. В 1926 году в хуторе Посевной насчитывалось 17 домов, в которых проживало 69 человек, в том числе 36 мужчин и 33 женщины. По национальному составу жителей хутор считался русско-немецко-украинским. В 1926 году в нём проживало 16 немцев. Зимой 1929/30 года Валуевская опытно-мелиоративная станция подняла вопрос об организации животноводческого хозяйства с выделением ему орошаемого участка и уже в 1930 году на землях хуторов Посевной и Новый был образован орошаемый скотоводческий совхоз имени Молотова № 100. С этого момента хутор Посевной становится на многие годы центральной усадьбой совхоза. Хутор же Новый по своей близости расположения к хутору Посевному, слился с последним. В 1930-1940-е годы совхоз "Сотый", как его очень часто называли ещё и в 1950-х годах, входил в систему "Немскотоводтреста". По данным статистики на 1 января 1933 года в совхозе числилось 110 рабочих. Земельный фонд составлял 6240 гектар, из которых в 1932 году под посевами было занято лишь 800 гектар. Хозяйство имело 950 голов крупного рогатого скота, из которых 298 голов составляли дойное стадо. В совхозе было три трактора общей мощностью 40 лошадиных сил и 159 голов рабочего скота в переводе на лошадей. * * * Что для севера России клевер, то для юга - люцерна. Клевер не выносит сухого климата, а люцерна, наоборот, не нуждается в обильных дождях. Ее беспримерный по длине корень достает необходимую для растения влагу из нижних слоев земли, но зато по обилию листьев, люцерне нужно много солнца и возможно глубокая и однородная почва. А эти условия нигде так удачно не соединены, как в южной полосе. В России всегда сеяли люцерну с голубыми цветками: этот вид, вследствие давней его культуры, называли посевным. Ещё голубую люцерну называли французской, очевидно, потому, что эта кормовая трава пришла в Россию из Франции, откуда долгое время выписывали её семена. В 1940-х годах бывший Валуйский орошаемый участок эксплуатировался в основном для выращивание семян люцерны. Урожайность семенной люцерны в эти годы доходила до 1 центнера с гектара, а валовой сбор - до 200 центнеров в год. Если исходить из того, что по норме на один гектар посевов люцерны требуется от 4 до 10 килограммов семян, то можно легко представить себе, сколько гектаров люцерны можно посеять при таком валовом сборе. После несложных подсчётов получаем результат - от 2 до 5 тысяч гектаров ценнейшей кормовой культуры! Получаемые семена расходились не только по совхозам и колхозам СССР, но и продавались за границу. Особенно активно семена люцерны покупали у нас Великобритания и Голландия - страны, в которых содержались высокоудойные породы коров, которым в свою очередь требовалось большое количество высококачественного корма. Люцерна - растение семейства бобовых, с высоким содержанием белка, а значит большим количеством кормовых единиц. Кроме люцерны, на орошаемом участке выращивали зерновые и другие сельскохозяйственные культуры. Причём, себестоимость продукции, получаемой с этого участка, была на несколько порядков ниже, чем с участков с механическим орошением. С самого начала эксплуатации орошаемого участка на нём применялись севообороты 5-6-7-ми и даже 8-мипольные, что предотвращало засоление почвы. * * * К 1950 году совхоз имени Молотова имел молочно-семеноводческое направление и входил в овощеводческий трест управления Юго-Востока министерства совхозов СССР. На 1 января 1950 года в хозяйстве работало 112 человек. Земельный фонд составлял 8750 гектар, из них пашня - 2437 гектар, в том числе орошаемая - 1651 гектар. Предприятие имело крупного рогатого скота - 531 голову, в том числе 147 голов составляли дойное стадо. В совхозе было 24 трактора, 9 комбайнов, 4 автомобиля - 2 полуторки и по одному ГАЗ-51 и ЗИС-5; 59 голов рабочих лошадей и 69 рабочих волов. Посёлок Посевной был небольшим. К 1950 году здесь было всего 44 жилых дома. Все жилые дома и подсобные помещения, построенные до 1917 года, были выложены из красного кирпича или же были деревянные, но обязательно на фундаменте из красного кирпича. Каменных (кирпичных) домов было 7, деревянных - 33 и саманных - 4. Кроме того, было 18 жилых землянок. В посёлке имелись производственные постройки: многоярусный с закромами, сортировочным и сушильным оборудованием склад сельскохозяйственной продукции; плотницкий и механический цеха, конюшня для лошадей, загоны для быков и пр. Были своя школа, клуб, детские ясли, две бани, медпункт, электростанция мощностью 28 киловатт. Кстати, электроэнергией совхоз начал пользоваться с 1938 года. В конце 1950-х годов, когда с российских немцев были частично сняты ограничения на перемещение, на Волгу стали возвращаться депортированные в 1941 году немецкие семьи. В свои родные сёла немцам было запрещено возвращаться, им там отказывали в прописке, поэтому приходилось искать сёла, где можно было поселиться хотя бы поближе к родным местам. Одним из таких пристанищ стал посёлок Посевной. В этот период директором совхоза имени Молотова был И.Ф. Гагарин. Невзирая ни на какие указания сверху, он активно принимал в совхоз возвращающихся на Волгу немцев. Гагарин лично ездил по районным инстанциям и добивался для них разрешения на прописку. Среди первых, кто вернулся на Волгу в 1956 году и поселился в Посевном были семьи Эммануила Эдуардовича Пфлаумера и Александра Грауберга. В марте 1956 года моя тётя, Бастер Эмма Карловна, вместе с мужем, Арнольдом Петровичем, и дочерью Лидой приехали из Коми АССР и поселились сначала на ВОМСе, а затем в Посевном. За ними последовали мои дедушка, Шмидт Карл Карлович, и дядя, Шмидт Александр Карлович, со своими семьями. Затем приехало ещё несколько немецких семей. Из проживавших в Посевном в 1950-1960-х годах немцев вспоминаются также: братья Рафаил и Петр Адлер, братья Петр и Иосиф Вероховские, Иосиф Штеерт, Александр Лоренц, несколько семей Вебер и др. Многие из них были выходцами из соседнего немецкого села Ромашки (Штрасбург). В конце 1950-х годов совхоз имени Молотова был переименован в совхоз "Посевной", просуществовав под этим названием вплоть до развала сельского хозяйства, наступившего в России в результате так называемых демократических преобразований, начатых в 1990-х годах. Посёлок Посевной ещё и сегодня можно найти на современных картах Волгоградской области. В действительности же посёлок прекратил своё существование ещё в конце 1980-х годов, когда центральная усадьба совхоза "Посевной" была переведена отсюда в село Новый Тихонов. Посетив эти места в 2000 году мы обнаружили на месте некогда процветавшего населённого пункта развалины, заросшие бурьяном, и всего лишь несколько уцелевших домиков, в которых доживали старики. От нашего родного дома не осталось и следа. Местность опустела и так изменилась, что мы с трудом определяли, где прежде находилось то или иное здание или сооружение.
2. Валуевская опытно-мелиоративная станция В 1891 году 20 степных губерний европейской части страны поразила катастрофическая засуха, за которой последовал голод 1891-92 годов. Лучшие умы России разрабатывали свои предложения и меры по борьбе с засухой. Наиболее кардинальным оказалось обращение Саратовского губернского земства и Саратовского общества сельских хозяев к Министерству государственных имуществ о проведении регионального съезда представителей сельских хозяев для выработки коллективного плана действий в борьбе с засухой. Подготовку программы совещания и организацию съезда поручили инспектору по сельскому хозяйству Министерства государственных имуществ, известному учёному-почвоведу П.А. Костычеву. Осенью 1893 года в Саратове состоялся съезд представителей 11 губерний из числа крупных землевладельцев, губернских и уездных земств, сельскохозяйственных обществ, учебных заведений и крестьян. Съезд обратился к Министерству государственных имуществ с предложением об организации сельскохозяйственных опытных станций и опытных полей в каждой губернии. По возвращении из Саратова П.А. Костычев приступил к выработке плана создания первой очереди сети научных учреждений по разработке приёмов сельского хозяйства. В соответствии с этим планом уже в 1894-1896 годах были открыты Шатиловская (в Тульской губернии), Валуйская (в Самарской губернии), Энгельгардтовская (в Смоленской губернии), Ташкентская (в Туркестане) опытные станции, а также Сухумская и Сочинская садовые опытные станции на Кавказе и Бессарабская винодельческая опытная станция в Кишинёве. Костычев ХуторМесто под первую опытную станцию страны Костычев выбрал на территории Новоузенского уезда Самарской губернии, во владениях Валуйского имения, в котором с 1881 года существовал Валуйский орошаемый участок. Открытие первого казённого научного учреждения - Валуйской сельскохозяйственной опытной станции, состоялось осенью 1894 года. Под станцию было выделено 322 десятины земли, большей частью орошаемой. Штат состоял из трёх человек - заведующего и двух его помощников. Первым директором станции стал молодой агроном Василий Семёнович Бóгдан, которого лично хорошо знал П.А. Костычев. Богдан руководил станцией с 1894 по 1907 год. В 1900 году станция была переименована в Костычевскую опытную станцию - в память её основателя и разработчика первой научной программы Павла Андреевича Костычева. Тогда же километрах в двух от хутора Валуйка (ныне Старого Хутора) ниже по течению Солёной Кубы, на правом её берегу, был заложен посёлок, названный Костычев Хутор. Хутор представлял собой небольшой посёлок - десяток жилых домов и просторное деревянное здание - лаборатория, утопающих в зелени деревьев и кустарников. В 1918 году Костычевская опытная станция была преобразована в Костычевскую сельскохозяйственную опытную станцию. В 1926 году здесь было 22 дома и проживали 71 человек. В конце 1920-х годов Костычевская сельскохозяйственная опытная станция была объединена с Валуевской государственной мелиоративной станцией в связи с преобразованием первой в Валуевскую сельскохозяйственную и мелиоративную опытную станцию имени профессора П.А. Костычева. Об этом объединении мы уже упомянули в главе, посвящённой Старому Хутору, поэтому не будем останавливаться на нём ещё раз. Со временем название Валуевской опытно-мелиоративной станции было перенесено на Костычев Хутор. Название же Костычев Хутор с годами стёрлось из людской памяти и сегодня этот населённый пункт многим известен просто как ВОМС[14]. Деятельность Валуевской опытно-мелиоративной станции
|
© Эта страница является неотъемлемой частью сайта DIE GESCHICHTE DER WOLGADEUTSCHEN.